«У этой страны, по ходу, будущего нет»: фигуранты по делу о строительстве виадука на Белозерском шоссе в Вологде выступили с последним словом
Оглашение приговора фигурантам дела о мошенничестве при строительстве развязки в створе Белозерского шоссе в Вологде состоится 5 апреля. Об этом в соцсети сообщил освещающий процесс журналист Сергей Городишенин.
Как ранее писал NewsVo, развязку в створе Белозерского шоссе возводили в 2011-16 гг. Работы по строительству виадука были завершены в июне 2016 года. В марте 2017 года сообщалось, что возбуждено уголовное дело по статье «Мошенничество, совершённое группой лиц в особо крупном размере». Анатолия Бутусова, фирма которого («СК «Север») выполняла по контракту часть работ, спустя год после окончания строительства, в 2017 году, внезапно обвинили в мошенничестве. На скамье подсудимых, кроме Бутусова, также оказались бывшие заместители главы города Алексей Осокин и Антон Мусихин, консультант по строительству департамента градостроительства и инфраструктуры Вологды Игорь Ивонин, бывший гендиректор «Вологдагорводоканала» Александр Присяжный. Прокуратура обвиняет их в том, что они, действуя якобы по предварительному сговору, похитили более 70 млн рублей (изначально сообщалось, что более 100 млн).
— Собранные по уголовному делу доказательства свидетельствуют, что фактически работы были выполнены до заключения указанного муниципального контракта силами и средствами МУП ЖКХ «Вологдагорводоканал», при этом сметная стоимость объекта строительства была значительно меньше. В результате незаконных действий чиновников администрации города Вологды, а также руководителей коммерческой организации и муниципального предприятия региональному и муниципальному бюджетам причинен ущерб на общую сумму свыше 70 миллионов рублей, — считает сторона обвинения.
19 марта Бутусов, Мусихин, Осокин и Ивонин выступили с последним словом. NewsVo приводит их речи с небольшими сокращениями.
Бизнесмен Анатолий Бутусов в своем последнем слове поблагодарил родителей за своё воспитание, сказав, что, именно благодаря воспитанию ему удалось с честью вынести эти испытания.
Хочу поблагодарить свою защиту, которые всё это время были со мной. Когда всё это началось стоял вопрос: либо я встаю на колени, либо принимаю сопротивление и лишаюсь всего, что имею. Но выбор был очевиден. Я никогда не был человеком, который боится трудностей. Я хотел бы поблагодарить судью Петрову, которая в момент моего ареста, несмотря на напряженность процесса, сразу разобралась с концепцией обвинения, и не позволила меня посадить, позволила мне сопротивляться. Хотел бы поблагодарить судью Котлакова, к которому я обратился за защитой своих прав в части проведения экспертизы, которая сразу вызывала у меня и моих защитников большие сомнения. Я не надеялся, что там будет какое-то решение. Но тем не менее, человек утвердил нарушения моих прав при данном действии следственного органа. Следствие двигалось, скажем так, в этом вопросе, не спеша. Движуха начиналась, когда я писал какие-то жалобы, обращался в прокуратуру, ходил на прием к запрокурора, уполномоченному по правам бизнесменов. Потом начинались какие-то дополнительные допросы, тройные, потом снова затихало. Морили-морили-морили. Пытались возбудить новый эпизод по садику. Следствие пыталось просто давить.
Также я хотел бы поблагодарить защитников, которые защищали других участников дела. Это не последний бой, всё еще впереди. Конечно, я, может быть, испытываю какую-то душевную ответственность за то, что моя неосмотрительность при выборе контрагента вылилась в это уголовное дело. Не только в отношении меня, но и в отношении других лиц. которые сидят в зале и были втянуты сюда по формальному признаку. Конечно, если бы у меня было больше информации про эту компанию, и государство позволило бы мне это оценивать, я бы, наверное, поступил по-другому. Но, что имеем, то имеем. Может быть, мне следовало действовать как-то по-другому.
Как у нас водится в стране? Для того, чтобы обществу показать, что органы работают, не так просто сидят, чтобы получить звание какое-то, нужно громкое дело. Я считаю это дело таким. И когда сотрудники ОБЭП решили наехать на меня в надежде на то, что я недалекого ума, трусливый человек, ввязались в этот бой и встряли, ошиблись. Он стал для них личным. Туда были втянуты и налоговая, и теперь прокуратура. Пытаются втянуть туда и представителей судебной системы. Я изначально всем лицам из правоохранительных органов, участвующих в этом беспределе, неоднократно предлагал „завязать“ со мной, забыть про меня. И разойтись по сторонам. Ходил к различным начальникам МВД, которые слушали меня. Говорил следствию, что не может быть такого, что вы пишете. Но мне говорили, что все доказано, и шансов у нас нет. Наверное, они смотрели на статистику оправдательных приговоров и, в принципе, понимали, что по теории вероятности выйти мне из этой ситуации целым и невредимым не получится.
На самом деле, мои слова благодарности будут адресованы к ним. К руководству налогового органа, Ермолиной, Баженовой, Скакалкиной, которые проводили в отношении меня налоговую проверку. Я также благодарен сотрудникам ОБЭП Воронцову, Смирнову, которые воспринимали эти события на личный счет и, конечно, совершали определенные ошибки. Я вообще благодарен и прокурору области, который подписал это обвинение, реально благодарен. В чем я благодарен? В том, что когда я действовал и жил, многие дела я делал, надеясь, что страна у нас будет другой. Что есть шанс. Я понимал, что в стране очень много проблем, несправедливости. Я рос в бедной семье и всю жизнь работал. На стройке я с 11 лет, благодаря отцу. У меня не было родственников-покровителей, и сейчас нету. Я понимал, что в стране много проблем, и их надо решать. Решать их нужно воспитанием подрастающего поколения в новом формате. С новыми ценностями. Поскольку я закончил педагогический институт и преподавал в школе некоторое время. Эта огромная страна сможет сделать движение вперед только благодаря обществу и его качественному развитию. И с этими мыслями моя компания „СК ‚Север‘ приняла участие в конкурсе на строительство детского садика по улице Фрязиновской.
Бутусов, Шулепов и Осокин на строительстве детсада на улице Фрязиновской. Фото пресс-службы городской администрации.
Это был интересный проект. Мне как директору компании государство позволило самому сделать проект, построить здание, укомплектовать его и подарить обществу. Были сложности — украинский кризис и доллар за 100. Я не заработал на этом ничего. Я был патриотом страны и не набивал себе карманы, старался двигаться вперед и помогать людям. Но я теперь понял, что у этой страны, по ходу, будущего нет. Что просить? Нечего просить. На кого рассчитывать? Не на кого рассчитывать! Только на себя. Недавно был случай — девочку покусала собака, рядом остановка, но никто даже ей не помог! Общество — всё. Мы прошли точку невозврата. Теперь немножко хочу затронуть процесс, своё поведение в этом процессе. Я не делал лишних движений, многочисленных ходатайств просто так. Проявлял активную роль в допросе свидетелей, помогал обществу всё-таки добыть истину по данному вопросу, чтобы суд мог разобраться. Каждое моё действие было последовательно, чтобы показать суду всю вот эту нестандартность дела и неоднозначность в подходе правоохранительных органов в добыче доказательств и привлечении доказательств к делу. Моё последнее выступление – тоже действие, в котором заложен определенный смысл для того, чтобы я мог защищаться в случае решения, которое мне покажется несправедливым. Еще раз благодарю всех участников этого мероприятия: общественность, судью. Особые у меня, конечно, слова благодарности секретарю, которая достойно вела протокол судебных заседаний. Еще раз всем спасибо.
Мусихин в своей речи попросил суд принять честное и справедливое решение, а в том случае, если все-таки будет признана его вина, позволить ему остаться на свободе.
Рассмотрели дело. Большое, сложное. Заслушали всех свидетелей, которые дали свои показания. Были изучены многие документы, которые говорят, как в действительности происходило строительство и зачем нужно было строительство транспортной развязки и трубопровода. Я надеюсь, что вы в своей совещательной комнате всё-таки услышите не только доводы обвинения, но и доводы, которые приводила здесь защита. Рассмотрите те документы, которые были в деле и показания, которые давали свидетели. Надеюсь на принятие вами аргументированного и справедливого решения. Но какое бы решение вами не было принято, я бы хотел отметить: всё, что строилось – транспортная развязка, водопровод, потом дорога – там не было коррупционной или какой-то другой заинтересованности. И я из этого ни материальных, ни каких благ и выгод для себя не поимел. Всё, что делалось, оно всегда делалось для того, чтобы что-то в городе двигалось, что-то происходило, что-то появлялось. Но не себе на карманы. Кто меня знает среди структур, с которыми мы сотрудничали, никто бы такого не мог сказать. Если у вас будет принято какое-то решение, видение какой-то вины, то хотелось бы вас попросить вынести какое-то решение, которое мне позволило бы работать дальше. Так как занимаюсь я строительством во благо города, во благо вологжан. Чтобы не разлучать меня с моей семьей и не лишать фактически единственного дохода. Без изоляции от общества. Надеюсь на справедливое и честное решение»
Осокин говорил о том, что, если бы действительно хотели совершить преступление, было бы логично действовать по-другому.
Ваша честь, 18 июля 2018 года следователем против меня было возбуждено уголовное дело, и он вышел с ходатайством в суд о применении в отношении меня меры пресечения в виде помещения под стражу. С материалами я познакомился, когда был в СИЗО. Был неприятно удивлён – я и так знал и знаю до сих пор, что ничего не было, никакого преступления. Но с тем, с чем вышло следствие в суд… Мне показали свидетелей (ред. — показания свидетелей), там к этому приложено больше не было ничего. В этих показаниях моя фамилия один раз всего фигурировала. Это были показания Федюнина, которые были даны в феврале 2018 года. Что такое произошло 16 июля, когда меня задержали – я не знаю. До сих пор не знаю, что на кого должно было упасть, чтобы меня – отца пятерых детей: трое малолетних, двоим не было четырёх, третьей было два, жена была в отпуске по уходу за ребёнком – упрятали в СИЗО. Постановления не было. На каждое продление приносили новые материалы из этого дела, которые картину не проясняли. Потом эти обвинения, домашние аресты, другие продления. Ну, думаю, будем знакомиться с материалами дела – что-то должно быть, что вы меня и ещё троих человек прятать в СИЗО (их на полгода, меня на три с половиной месяца, потом еще под домашний арест)– веские основания должны быть. Прямо такие закоренелые преступники, которые всю жизнь что-то совершали и какие способы воздействия у нас могут быть. Думаю, подтасованные показания, какие-то кривые показания свидетелей. Юриков замечательный был. Познакомились с делом — нет ничего. Ничего нет и не было. Прошло судебное следствие. Даже те кривые доводы следствия. которые были, были разрушены. Все эти исполнительные съемки, которые были сделаны в июне, все эти окончания работ водоканала, которые тоже были в июне. Всё это ушло в небытие, потому что доказано было другое. Нету никакой корыстной заинтересованности, нету дела, нету состава преступления. Потом мы слушали в прениях гособвинителя, который рассказал нам очередную интересную сказку, без доказательств, без ссылок, без всего остального прочего. Мы вышли в финальную стадию, не зная, что с нами будет. Есть доказательства того, что в самом деле ничего не было. Я с одним согласен, что прозвучало в гособвинении — то, что люди вменяемые. Будучи вменяемым человеком, спланировать какое-то преступление путем объявления об этом на публичном совещании… Это, по-моему, признак невменяемости. И потом со всей степенью публичности и гласности вести этот проект. Все закончилось, наша организованная группа, которая по мнению обвинения собралась, чтобы украсть бюджетные деньги, опять поступает неожиданно и глупо. Работы закончены, документы сданы в декабре 2013 года полностью для оплаты. Что-то там платится. Наступает 2014 год. Идет присоединение Крыма к России, которое ударят по экономике страшным ударом, когда всё рухнуло. Но мы почему-то не выводим свои «украденные» деньги из бюджета, хотя все возможности для этого есть. Мы почему-то с непонятным мазохизмом переносим эти платежи на конец 2014, на 2015 год. Но если люди собрались украсть деньги, сразу бы все забрали, разделились — все. Но этого не было. Это просто получился казус. Налоговая, ОБЭП прицепились – о, какая картинка – здесь 40 миллионов рублей, здесь 113 (…) они так думают. Я так не думаю потому, что в эту модель, которая сейчас существуют по гособвинению, по всему, можно любой муниципальный контракт, вогнать – и вот точно такое же уголовное дело. Фамилии поменяйте, и всё. Никто не виноват, что на аукцион вышел один «Ск Север». Всё было сделано по закону и закон не мы принимали. Нужно быть конченым идиотом, чтобы, находясь на моём месте, в 2013 году я уже два года проработал в администрации – я понимал, что мы все под микроскопом, под постоянным контролем. Меня посадили в СИЗО, ко мне на следующий день пришел следователь ФСБ со своими вопросами: «Дай показания на тех, дай показания на тех». Мы с ним не хорошо поговорили и он сказал: «Я на тебя ещё 100 дел возбужу». Я говорю: «Иди, возбуждай». Я хорошо знаю, живя в нашем маленьком городе, что потом оперативные сотрудники только что прохожих на улице за рукав не дергали и не кричали: «Дай показания на Осокина!» Это нормальное явление? Если вы не можете ничего собрать со своими слухами, домыслами… Да, я такая личность. Я всегда был жестким и требовательным человеком. Очень много кому помешал вести не правильные дела, где деньги воровали управляющие компании. Понятно, что много людей, на которых у меня есть зуб. И которые этим пользуются. И когда меня помещали в СИЗО, я понимаю, какая была цель у следствия. Нас сейчас помещают в СИЗО, там все расплачутся, расколются, всё расскажут. Никто не раскололся, не расплакался, потому что рассказывать-то нечего. Нечем заниматься, кроме самооговора (…) Взяли людей, посадили в СИЗО, но никто не прибежал, не дал показания на нас, как это ожидалось. Нету доказательств. Потому что не было ни преступления, ни события, ни, тем более, состава. И с этим мы пришли к суду. И сидим вот, впятером, не знаем, что дальше с нами будет. Верить, что суд примет взвешенное и законное решение по нашему делу.
Ивонин говорил о том, что его воспитывали в порядочности и честности, и он всегда так ведет любые дела.
Что я хочу сказать? Я вырос в семье офицера, вся моя семья были офицерами. И старший брат, и я. Всё это было еще в другом государстве. Нас воспитывали в порядочности и честности. Отец всегда занимал такую позицию, и мать такая же была, хотя была возможность обращаться как с материальными ценностями, так и с финансовыми. Никто никогда в своей жизни не позволял зариться на чужое. И нас так же воспитывали. Поэтому на протяжении своего жизненного пути, который на сегодняшний день у меня был, нигде я не был замечен в некрасивом мероприятии, в какой-то нечестности. Мы всегда исполняли свои обязанности, которые на нас были возложены. Как офицеры – свой долг, после, как обычные граждане, — свои должностные обязанности. И в администрации было то же самое. Поэтому,у частвуя в этом процессе, я убедился еще раз, что ни честь отца, ни моя не была запятнана. Защитниками была доказана моя невиновность. В том числе и мною. Не знаю, почему никак это не услышали. Но надеюсь, что, все-таки, ваша честь, ваше решение будет справедливым. Что хочу еще сказать. В отношении гражданского иска – вообще непонятно. Все было сделано, всё находится на территории области, в теле объекта, поэтому я не вижу здесь никакого ущерба. Надеюсь на ваше справедливое решение, что вы примете правильное решение. Спасибо!